Главная › Новости

Борис Агапов — Интервью — Эхо Москвы, 15.07.1997

Опубликовано: 30.10.2017

15 июля 1997 года.

В прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» заместитель секретаря Совета безопасности РФ Борис Агапов. Ведущий эфира — Александр Климов.

АК — В Москве 19 часов и почти 18 минут. В студии Александр Климов. Гость вечернего информационного канала — заместитель секретаря Совета безопасности РФ Борис Николаевич Агапов. Добрый вечер!

БА — Добрый вечер!

АК — Борис Николаевич, сегодня произошло знаменательное событие: спецслужбы России и Чечни подписали соглашение, бывшие враги пожимают руки и улыбаются, но что сразу бросается в глаза — соглашение носит а) временный и б) компромиссный характер. Значит, есть подводные камни?

АБ — Я бы не сказал, что подводные камни. С чего-то нужно начинать. И совершенно справедливо и  оправданно поступили сотрудники и руководство ФСБ и Службы национальной безопасности Чечни, что пришли к такому соглашению, ведь, как вы понимаете, ситуация и время не терпят, и нужно принимать согласованные меры по  пресечению преступной деятельности как в Чечне, так и вокруг, поскольку мы знаем, что все преступные группировки и бандитские группировки не имеют ни территории, ни национальности, они транснациональны. И, по тем данным, которые имеются и в Совете безопасности, и в других структурах, эти банды, как правило, состоят из разных национальностей. Там не только чеченцы, но и русские, и осетины, и кабардинцы, и ингуши. Поэтому работать надо совместно, и совершенно мудро, по-государственному поступил Николай Дмитриевич Ковалев, который выработал проект соглашения, согласовал его с чеченской стороной и пошел на его подписание. Сейчас не время объясняться, кто кому больше нравится — СНБ ФСБ или ФСБ СНБ. Сейчас как раз тот момент, когда нужно активно действовать, пресечь на корню тот процесс, который связан с захватом заложников, взрывы на станциях и дорогах, гибель людей. Случаев более чем достаточно. Поэтому совершенно оправданно и разумно действует наша ФСБ и ее руководитель, а дальше будет видно, сотрудничество или взаимодействие покажет. По мере продвижения вперед, наверное, будут вноситься какие-то коррективы. Хотелось бы, чтобы они были конструктивными.

АК — А как на практике будет строиться взаимодействие ФСБ и НСБ, в общем-то сферы такие тонкие?

БА — Конечно, не раскрытием своих возможностей, а в первую очередь это будет обмен информацией, выработка согласованных действий по пресечению деятельности той или иной известной или выявленной преступной группировки. Наверное так, на первом этапе, а дальше уже будет видно.

АК — Означает ли этот обмен информацией, что можно ожидать, что в ближайший день или два российская сторона получит информацию, где укрываются российские журналисты, если мы говорим о заложниках?

БА — Ну  и об этом мы сейчас поговорим. В первую очередь, информация такого плана: СНБ передаст информацию ФСБ о том, что в том или ином регионе России или Москве готовится теракт или заложено взрывное устройство.

АК — Это обмен информацией, согласен.

БА — И такой, которая нужна, правильно? Что касается журналистов, то и эту информацию, я думаю, они выдадут, потому что большого секрета, где они примерно находятся и у кого, тоже нет.

АК  — И  у нас несколько раз были сообщения, что известно их местонахождение.

БА — Я уже приводил один раз пример здесь же, в этой студии. Об удержании заложников в Перу было известно всему миру, знали не только дом, но сколько, где, на каком этаже и в какой комнате. Но это продолжалось три месяца, потому что боялись навредить заложникам — не преступникам! Такая ситуация и в Чечне. Проблема в чем? Можно махнуть шашкой и провести блестящую операцию, перебить всех преступников, но, увы, потерять и заложников. Что тогда? То, что мы хотим? Поэтому тут надо быть поосторожней. Чрезмерное нетерпение тут не на пользу, и подогревать страсти не нужно. Плохо, обидно, больно, но надо быть в согласии с разумом.

АК  — Но из этого соглашения следует, что спецслужбы из России будут участвовать в подготовленных операциях по освобождению заложников, по ликвидации возможных терактов?

БА — Это предусматривается. Как будет реально в  жизни, надо посмотреть. Но в принципе, это предусматривается.

АК — Видимо, какие-то специальные подразделения ФСБ в Чечню все-таки будут направлены?

БА — Ну, если в этом будет нужда, если будет такая просьба, или так договорятся.

АК — Пописанное сегодня соглашение между ФСБ и НСБ носит временный характер. Насколько временный?

БА — Если условия радикально не изменятся, во-первых. Во-вторых, все будет зависеть от того, какие плоды принесет это взаимодействие на первых порах. Может быть, продвижение в сотрудничестве будет настолько мощным, энергичным и динамичным, что от временного соглашения перейдут к подписанию постоянного, или выработают какую-то новую форму. Хотелось бы, чтобы именно в  таком плане развивались события.

АК — А кто будет контролировать выполнение этого соглашения — СБ России или стороны по взаимному согласованию между собой.

БА — Стороны по взаимному согласованию.

АК — Потому что, я еще раз подчеркиваю, это очень тонкая специфическая сфера.

БА — Стороны по взаимному согласованию с непременным докладом соответствующей руководящей структуре: ФСБ России  — в Аппарат президенту и  правительству РФ, СНБ Чеченской республики — в правительство ЧР и президенту.

АК — Хочу еще раз вернуться к проблеме заложников. В настоящее время ведется уже какая-то совместная работа, ведь подготовка соглашения велась достаточно давно, и в ее рамках уже можно было как-то совместно сотрудничать в части поиска и освобождения журналистов?

БА — Конечно, можно было бы. Но насколько я знаю, пока в этом плане предметной работы не велось. В основном взаимодействие шло на уровне руководства Чеченской республики и представителей и руководителей Совета безопасности.

АК — У нас проходили сообщения, что это соглашение будет дополняться некими специальными протоколами, которые будут регулировать конкретные направления совместной деятельности. Что это за протоколы, и что это за направления?

БА — Поживем — увидим!

АК — Вот так вот просто?

БА — Конечно! Почему мы должны вторгаться в  сферу действия профессионалов. Они поработают, подумают, какие протоколы, сколько их нужно, 50 или, может быть, 2. Они подумают и решат, что им на пользу, а мы понаблюдаем.

АК — А мы не посмотрим, что во вред, да?

БА — Да. Мы будем следить и радоваться, если у них будет успех, и огорчаться, если у них ничего не будет получаться.

АК — Какие сложности возникали при подготовке этого документа, потому что не раз подчеркивалось, что соглашение носит компромиссный характер? Еще раз хочу вернуться к  вопросу о подводных камнях и о проблемах.

БА — В первую очередь, то, что сфера обеспечения безопасности на территории России требует прямого подчинения, и ФСБ хотелось бы, чтобы СНБ структурно подчинялась ФСБ. Но пока этого не получается, поэтому вышли на такой компромиссный вариант — на подписание соглашения по взаимодействию. Пока. Вот основа и проблема того, о чем вы спрашиваете.

АК — Если я правильно понял, главный камень преткновения — вопрос подчинения.

БА — Ну конечно. А стало быть, и финансирования, и всего прочего. У нас же существует соответствующее законодательство, нормативно-правовые акты, в  которых все четко прописано, а тут случай — из ряда вон выходящий, совершенно неординарный, поэтому он потребовал иного подхода, иного решения, естественно, с санкции правительства, президента.

АК — Значит финансироваться НСБ Чечни будет из российского бюджета?

БА — Да. Предусмотрен и порядок, и все прочее, если они будут выходить с соответствующими просьбами и предложениями.

АК — А они выйдут с соответствующими просьбами?

БА — Ну, давайте у них спросим.

АК — Не спрашивали?

БА — Нет. Пока не удавалось. Не представлялось возможным.

АК — Я знаю, что вы буквально день назад были в Назрани, ездили с Иваном Петровичем Рыбкиным на встречу с Асланом Масхадовым, президентом Чечни, как он вам показался? Как президентская ноша, ведь уже достаточный срок прошел, а проблемы колоссальные перед ним?

БА — Во-первых, хотел бы пояснить, что об этой встрече договаривались давно Иван Петрович Рыбкин и Масхадов, именно в развитие тех событий, которые происходили с подписанием многих документов между министерствами ив ведомствами РФ и ЧР. Нужно было как-то уже собраться и посмотреть на промежуточный итог — что дали эти соглашения, в каком направлении двигаться дальше, где активизировать работу, где посмотреть более внимательно, как соглашения задействуются. Тем более, что было предусмотрено, собиралась федеральная комиссия по решению проблемы ЧР, по оказанию ЧР помощи в восстановлении разрушенного хозяйства и нормальной жизни. Конечно, перед заседанием комиссии все эти вопросы нужно было бы прояснить и уточнить все вопросы с президентом ЧР, как он видит этот процесс, какие проблемы, по его мнению, нужно решать в первую очередь, какими темпами и в каком направлении двигаться дальше. Они условились, долго выбирали место и время, тем более, что Иван Петрович был готов вылететь в Грозный, в Аслан Масхадов сказал, что в понедельник собирается встречаться с президентом Ингушетии Аушевым и попросил, если возможно, прилететь туда. Мы согласились, слетали и встретились там с Асланом Алиевичем Масхадовым. Он настроен на работу, совершенно спокоен, совершенно уверен в себе, и мне показалось, что…

АК — Усталости не чувствуется?

БА — Заметна усталость, но так, чтобы уж там… Я говорю, что он основательно и уверенно управляет республикой в тех условиях, которые сегодня есть в ЧРИ спустя год, да еще и года нет после того как закончилась война. Он совершенно, мне кажется даже блестяще справляется со своими обязанностями, при всем том, что нам обидно и горько говорить о том, что там и заложники, и журналисты. При всей этой горечи я  скажу, что в тех условиях, в которых он работает, он со своей задачей справляется блестяще.

АК Можно сказать, что он чувствует ответственность за судьбу этих людей, что от него многое зависит.

БА — Да. Я  скажу вам больше: обсуждая такой сложный блок проблем с подписанием соглашений и  выработкой механизмов, задействованных в этих соглашениях, выработкой направлений дальнейшего продвижения к взаимному сотрудничеству, все-таки вопрос о заложниках, журналистах очень долго обсуждался, и  по времени практически столько, сколько все другие вопросы. очень подробно Аслан Алиевич рассказывал Ивану Петровичу, какие меры уже приняты и какие будут предприниматься с тем, чтобы пресечь такие варварские античеловеческие дела и освободить наших заложников. В общем-то, было обозначено, что он стремится сделать это как можно быстрее. Меры, которые он объяснил и излагал Ивану Петровичу, довольно-таки решительные и даже, я бы сказал, жесткие, которые он предусматривает в борьбе с этим явлением. Но открывать я их, наверное, не буду, потому что тем самым я буду вооружать бандитов и преступников информацией о том, что готовится руководством Чеченской республики и как они будут действовать.

АК — На подписании соглашения между ФСБ и НСБ обсуждался вопрос по охране нефтепровода, по которому в Россию пойдет каспийская нефть?

БА — Я на этом подписании не был, информацией о подробностях не располагаю, но этот вопрос поднимался при подписании трехстороннего соглашения о транспортировке нефти по территории Чеченской республики, и во всех соглашениях, уже подписанных, четко обозначено, что ответственность за охрану и безопасность транспортировки нефти берет на себя правительство Чеченской республики, чеченская сторона.

АК — То есть, охранять будут чеченцы?

БА — Да.

АК — И сфера деятельности ФСБ в смысле их сотрудничества с их коллегами из Чечни не будет распространяться на нефтепровод?

БА — Нет, я думаю, что взаимодействовать они будут и, скорее всего, так оно и случится, потому что если кто-то будет готовить какую-то диверсию на нефтепроводе, то нужно, наверное, специальным службам получить упреждающую информацию и пресечь это преступное действие. Тут чеченская охрана, которая будет осуществлять физическую охрану, может не сработать. Хотя, может, и сработает, если произойдет совпадение места несения службы и места подготовки диверсии — счастливо обнаружат все это. А в принципе, нужно получать опережающую оперативную информацию: где, кто, что готовит, по какой причине, кто кого нанял и кто преследует какую цель, пытаясь нарушить транспортировку нефти. В этой плоскости, скорее всего, я почти даже уверен, что разговор был и, наверное, в этой области будет и  соответствующее сотрудничество.

АК — А уже известно Вам, как планируется обустроить охрану, какие именно это меры?

БА — Пока проговаривалось это вчерне, потому что это дело чеченского правительства. Они прекрасно понимают: нужно столько, чтобы была обеспечена полная безопасность. Принцип достаточности.

АК — Ну как? Колючей проволокой обнесут? Блок-постов понаставят?

БА — Ну, блок-посты, наверное, будут сооружаться, наверное, будут и наблюдательные посты создаваться. Там они расчеты все представили. И личный состав будет соответствующий формироваться, именно конкретно по охране нефтепровода. В общем, работа идет в этом направлении.

АК — А возможны диверсии? Есть такая опасность?

БА — Опасность такая существует, конечно.

АК — Если можно, несколько слов Борис Николаевич о том, как Николай Ковалев, директор ФСБ, воспринимает это подписание? Наверное, какая-то щепетильность тоже существует?

БА — Я еще раз подчеркиваю, что Николай Дмитриевич -государственный человек и понимает интересы государства, прекрасно оценивает сложившуюся обстановку как на Северном Кавказе, юге России, так и в самой Чечне, и он находит оптимальный выход из этого положения. Его деятельность в этом отношении заслуживает только одобрения и поддержки.

АК — А еще какие-то соглашения между соответствующими ведомствами планируются в настоящее время?

БА — Да, планируются, вплоть до того, что сейчас проговаривался вопрос о поездке в Чечню генерального прокурора России Юрия Скуратова и по всем направлениям идет работа. Хотя я понимаю подтекст Вашего вопроса — по поводу соглашения по линии МВД. Да, кстати, соглашение по линии МВД было подписано раньше всех, но сотрудничество и взаимодействие оставляет желать лучшего. К сожалению, мы столкнулись с большим нежеланием активизировать работу в плане взаимодействия и сотрудничества со стороны именно нашего МВД. К сожалению, я вынужден говорить прямо, в этой ситуации бытуют два направления нежелания активизировать сотрудничество: «А что, мне больше всех надо?» — по отношению к Чечне. А вторая группа — те, кто говорит, что мы, наверное, не довели до конца свою работу, не достигли конечной цели в Чечне. Конечно, трудно сказать, какой цели там нужно было добиваться. Не навели порядка в Чечне за два года, надо было довести дело до конца. Опять же вопрос, какой порядок там хотели навести. Такая группа — она еще имеется, она здравствует, она работает, она руководит, она командует. И, конечно, у этой группы людей особое желание взаимодействовать, а тем более сотрудничать — вряд ли мы выявим.

АК — А куда смотрит Совет безопасности?

БА — Вот туда же и смотрит, и удивляется.

АК — А ударить кулаком по столу?

БА — Нет, я думаю, что стучать-то не надо, не то время. Я думаю, что надо просто помочь людям разобраться в реалиях и понимать, что, находясь в такой стыдливой позе стороннего наблюдателя, мы преступность не победим не только в Чечне, но и в России в целом. Работа идет. Работал очень активно в Чечне представителем от МВД генерал Пронин. Он себя блестяще там проявил, чеченцы были очень благодарны за ту помощь и работу, которую он проводил, помогал им организовывать деятельность их подразделений. Вот тоже, генерал МВД, он прекрасно себя зарекомендовал, душу вкладывал в эту работу, понимая, что активная и результативная деятельность МВД в Чеченской республике — на благо всей России и всему региону, всем нам с вами.

АК — А сейчас этот человек там не работает?

БА — Нет, не работает. Потому что странная позиция — направление туда представителя МВД на два месяца. То есть человек приезжает, пока осмотрится, пока поймет, что к чему, — и надо уже уезжать. Даже при очень высокой профессиональной подготовке — что за два месяца можно сделать? Даже толком привыкнуть друг к другу нельзя. И мы обратились с этой просьбой в МВД России, чтобы пересмотрели такой порядок и, по возможности, командировали на более длительный срок. Ну, нам ответили пока так, что, во-первых, нет желающих туда, а во-вторых, большие затраты на командировку. Ну, какой-то не очень убедительный был ответ. Тем не менее, мы, со своей стороны, убедительно попросили пересмотреть порядок и такие графики направления: если направлять — хотя бы на год, ну уж если совсем невозможно — на полгода с разрешением этому сотруднику периодически выезжать к родным, скажем, раз в месяц. Но так работать — наскоком, поверхностно, это, конечно, не работа, это не взаимодействие.

АК — Борис Николаевич, я сейчас вспомнил одну историю. Помните, непонятная ситуация была с подписью Масхадова под Таможенным соглашением. То он ее отзывал, то он опровергал эти сообщения, потом пришло сообщение, что он все-таки поставил — какая-то запутанная ситуация. Что там было на самом деле?

БА — На самом деле Масхадов подписал Таможенное соглашение, и были задержки с нашей стороны. И долго не подписывалось это соглашение нами в силу того, что вначале Таможенный комитет одобрил этот текст и поставил там свои подписи, визы, включая и председателя Государственного таможенного комитета. А после подписания, парафирования председатель Таможенного комитета убыл в отпуск, а его обязанности выполнял другой заместитель, который и отозвал подпись своего начальника и стал протестовать против того текста соглашения, который был уже готов. Это привело к этой неразберихе, затяжке по времени. В конце концов соглашение нашей стороной было пописано. Вот и все. И так появились две подписи, и таможенное соглашение стало действовать.

АК — И последний, наверное, вопрос. Я попрошу Вас развеять сомнения — Шамиль Басаев ушел в отставку или нет?

БА — Да, по личной просьбе. Он давно ее высказывал, вначале в устной форме, потом сделал письменное заявление с просьбой об отставке. Ему отставку не утверждал президент, но на днях согласился с этим, и Шамиль Басаев сейчас не работает в правительстве.

АК — Он мотивировал это состоянием здоровья, а на самом деле, видимо, какие-то другие причины?

БА — Ну, давайте воспринимать так, как он сказал. Потому что там, я хочу вас уверить, все было доброжелательно, со взаимным уважением и пониманием друг друга.

АК — А раскол в правительстве?

БА — Никакого раскола нет, есть нормальная рабочая ситуация, когда каждый член правительства имеет свою точку зрения на тот или иной вопрос, в том числе на подписание соглашений, на порядок их подписания, на содержание. Бывают позиции прямо противоположные, ну и то из этого? Идут рабочие диалоги, разговоры, кто-то из них высказывает критические замечания в адрес своего коллеги, а в принципе работа дружная, и авторитет у президента Масхадова там непререкаем.

АК — И последний, наверное, вопрос — ваши ближайшие планы? Когда в Чечню в следующий раз?

БА — На прошлой неделе я  пробыл в командировках четверо суток, находясь в  Москве по три-четыре часа. Все остальное время — в разъездах: Грозный — Москва, Москва — Баку, Баку — Грозный, Грозный — Москва, Москва — Грозный, Москва — Назрань. Ну, а сейчас не знаю, как получится.

АК — В Москве 19.45. У нас в прямом эфире был заместитель секретаря Совета безопасности России Борис Агапов. Спасибо!

Вопросы после эфира:

БА — Вы меня там немного Борисом Березовским обозвали. Нормально!

АК — Извините, когда в новостях…

БА — Нормально. Сегодня на совещании меня назвали Агапов Руслан Султанович.

АК — Нормально!

БА — Я говорю: «Отлично, тогда Аушев — Борис Николаевич!» Бывает так.

Вопрос — Борис Николаевич! О чем должны были сегодня разговаривать и о чем разговаривали секретарь Совета безопасности Иван Петрович Рыбкин, Руслан Аушев и Аслан Масхадов?

БА — Разговор кого с кем?

Вопрос — В загородной резиденции.

БА — У Масхадова я сказал, о чем был разговор.

Вопрос — В загородной резиденции.

БА — Я при этом разговоре не присутствовал. Я в это время был с Масхадовым. Потом был общий разговор — Аушев, Масхадов, Иван Петрович и я, был разговор — Иван Петрович и Масхадов, был разговор — Аушев, Масхадов, Иван Петрович. Очень разные.

Вопрос — Что вам известно, какие проблемы обсуждались?

БА — Не известно мне. Я не спрашивал. Потому что мы закончили работу и тут же улетели. Мы закончили работу где-то в  23 часа и в 23 часа вылетели в Москву.

Вопрос — Сколько все-таки людей в целом будут охранять нефтепровод.

БА — О-о-оо. Трудно сказать Это надо посчитать. Как это делается — из реально складывающихся ситуаций, как они будут оценивать опасность, что-либо негативное, происходящее на нефтепроводе. Там не только подрыв и диверсии, там еще такие вещи как врезка, создание миниперегонных заводов и прочая ерунда. Поэтому они посчитают, сколько нужно людей на километр, метр, как это сделать, сколько постов поставить, чтобы они могли реагировать, базовые посты, временные, средства передвижения — то ли это будут лошади, то ли мотоциклы, то ли машины, то ли БТР, в зависимости от того, какая будет ситуация. Все это они считают, рассчитывают. Потом все это будет корректироваться по ходу. Будет обстановка нормальная — все это пойдет на сокращение, будет сложная — наверно, будут усиливаться. А в общем-то, этих молодых ребят, которые с  автоматами, приставить к делу, платить им за это зарплату, обувать, одевать — что в этом плохого? Хлеб они понесут в семью, сами при деле, любой провокатор или негодяй уже с трудом будет втягивать их в какие-то преступные дела . А так что? Он сидит без дела, голодный, без денег, подошли: «Ахмед, а что ты сидишь? У меня есть хорошая идея» — «Какая?» — " А вот давай сейчас заляжем здесь за поворотом и  будем…" Поэтому дело-то нужное, и то, что этим будут заниматься сами чеченцы, — прекрасно.

Вопрос — Будет ли оставаться Совет безопасности в стороне в связи со вчерашним заявлением Руслана Аушева о возможном обострении отношений вновь между…

БА — Я этого заявления не слышал, к моему великому сожалению, потому что был занят этими проблемами, и не читал. Оно, возможно, уже есть где-то в текстовке. Но если вы говорите, что там очень серьезное заявление, оно явно не останется без внимания Совета безопасности, и будет какая-то реакция на этот счет, и не одного Совета безопасности, но и других структур с тем, чтобы эту ситуацию рассмотреть. Единственное, что когда я там был, был резонанс среди присутствующих. Убили еще одну старушку — ингушку — в Пригородном районе. А накануне тоже, по-моему, кого-то убили. То есть в последние дни убийство за убийством. Выживание ингушей, поджоги, подрывы продолжаются, и Аушев был вынужден обратить внимание на происходящее. В конце концов, сколько это может продолжаться?

Вопрос — А кто от нашей государственной власти должен помогать разрешать острые вопросы? Совет безопасности или другие структуры?

БА — Вообще-то там создана структура — представитель президента на территории Северной Осетии и Ингушетии Александр Яковлевич Ковалев. И при нем человек 200 в подчинении, в том числе мобильный отряд МВД во главе с генералом. Но пока, видите как..

Вопрос— Почему, вы считаете, такая ситуация?

БА — Так работает эта структура.

Вопрос — Вы с ними наверняка общались?

БА — В то время, когда я был вице-президентом, общался, и особого восторга их деятельность не вызывала, равно как и деятельность их предшественника, был Владимир Яковлевич Лозовой, если вы помните. Они сидели там и сидели, авось само все уляжется, утрясется. Если что-то позитивное происходило, тут же писали президенту, Черномырдину — вот, нам удалось добиться, достичь, что встретились две группы стариков — осетинские и ингушские.

Вопрос — По вашему, должны быть более активные действия?

БА — Ну, естественно. Это что, на пользу — раздувание этого конфликта. или подливание масла в огонь, такие обострения? На пользу двум народам — осетинам и ингушам? На пользу России? Отнюдь нет. Значит кто-то все время раскочегаривает это, то в Дагестане все никак, и все об этом вслух говорят, что там очень тяжелая ситуация, и все пытаются там что-то раскрутить, то никак Чечню в покое не оставят. Чеченцам напрочь не нужны ни эти захваты, ни подрывы, ни убийства, но 99-ти процентам. И когда мы упрекаем чеченцев и даже власть, то просто удивление вызывает, как так мы в своем сознании перекосились и подаем ситуацию очень странно. Не хотят они ничего — ни обострения отношений с соседями, ни с Россией, ни с центром. Бандиты — другое дело. У  нас — если бандиты, значит… Заметили, как мы вольно бросаемся фразами «чеченский след», «чеченский терроризм», и всё негативное  — «чеченское». Ну, может быть, там один чеченец есть. Может быть, даже чеченцы сделали, но сделали бандиты.

Вопрос — Про внешние силы, которые заинтересованы в  срыве трехстороннего соглашения, насколько они внешние, и может ли принимать какие-то меры наша ФСБ?

БА — Эта информация у нас есть и от наших спецслужб, и от чеченцев о том, что к ним зачастили разные иностранные эмиссары, и в общем, просматривается опасно-тяжелая вещь. Они ищут исполнителей и пытаются осуществить подкуп людей, которые не дали бы функционировать этому нефтепроводу. Представителей этих государств пока называть не буду, потому что информация носит оперативный характер, и чеченцы, и наши спецслужбы этим занимаются. Но особой радости у некоторых государств запуск этого нефтепровода не вызывает. Вопрос обстоит именно так, именно в этой плоскости, как бы тяжело это ни звучало. Вроде бы какой-то упрек в сторону кого-либо…

Вопрос — А противодействовать они собираются терактами?

БА — Естественно, потому что есть там внутри группы отмороженных, отвязанных, им наплевать на Чечню, на свой народ, что с  ним будет. Ему деньги заплати, он пойдет и подорвет.